Три недели в чужом доме — это как три года в чужой коже. Степан привык жить в полумерах: в своей одежде, в своей тишине, в своих «ну да ладно». А теперь — вот он, особняк. С бассейном, с зеркалами в полный рост, с меню, в котором каждое блюдо звучит как шутка. Он не хочет этого. Он боится испортить, разлить, сломать. Он боится, что его раскроют — как самозванца, случайного пассажира, гостя без приглашения.

Но дом — не против. Дом улыбается. Дом принимает. И Степан впервые не бежит. Он остаётся — с этой неловкостью, с недопониманием, с искренней попыткой быть вежливым. «Особняк случайностей» не высмеивает. Он бережно показывает, как человек, которому казалось, что он ничего не достоин, вдруг получает место. Пространство. Внимание. И разрешает себе быть — в полном, нелепом, смешном, но настоящем смысле.