В новых домах слишком много стекла и слишком мало памяти. Но Афоня верит: всё можно заново. Даже если ты в квартире, где стены не скрипят. Он привык быть частью чего-то живого: утреннего света на подоконнике, дурацких магнитиков на холодильнике, запаха подгоревшей гречки. А здесь — стерильность. И в этой стерильности нужно как-то быть. Сохранять тепло — не термальное, а человеческое.

Семёныч не ищет чудес. Он давно от них устал. Он просто надеется, что в этот раз будет тихо. Но тишина оказывается не пугающей. Потому что в ней кто-то есть. Кто-то, кто двигает стул ближе к окну. Кто-то, кто не даёт провалиться в полную темноту. И этот кто-то не требует признания. Он просто делает своё дело. Дом — это же и есть — кто-то, кто не уходит. Даже если никто не зовёт.